📗 [RU] 2. Предварительное чтение2: Герхард фон Рад "Пророческое Послание"

Примерно через столетие после Илии появились пророки Амос, Осия, Исаия и Михей. Если сравнить доступные источники о них с материалами об их предшественниках, становится очевидным, что в VIII веке возник новый фактор. Нарративная форма рассказа, которая была единственным источником для Илии и Елисея, значительно уменьшается, уступая место сборникам несвязанных изречений, речей и поэтических произведений. Этот сдвиг в форме передачи пророческой деятельности заставляет нас задуматься о литературной форме, в которой память о проповедях пророков дошла до нас, поскольку именно от нее во многом зависит богословская оценка последующих эпох.

Пророческий корпус, как и историческая традиция, представлен в виде беспорядочных сборников традиционного материала, без учета содержания или хронологической последовательности. Только Иезекииль впервые упорядочивает свои пророчества по времени их произнесения. Однако уже при первом знакомстве с этим обширным материалом читатель замечает важное богословское различие: между поэтическими и прозаическими отрывками. Обычно пророки излагают свои слова в поэтической форме, характеризующейся ритмом и параллелизмом, в то время как описания их жизни и деятельности передаются в прозе.

Хотя есть и исключения, собственная манера речи пророков, как правило, поэтична: то есть это речь, характеризующаяся ритмом и параллелизмом. Напротив, отрывки, в которых они не сами выступают, а являются субъектами сообщения, написаны в прозе. Таким образом, пророки внесли свой вклад в литературу Ветхого Завета или, во всяком случае, в содержащиеся в ней традиции двумя способами: с одной стороны, это повествования или сборники повествований, рассказывающие о том, что они делали, а с другой – оракулы (прим.ред.: лат. oraculum, от oro — «говорю, прошу») или сборники оракулов, которые они сами произносили.

Соответственно, есть две причины, по которым они привлекали внимание как своих современников, так и тех, кто пришел после них. Одной из них было содержание их проповедей; другой - обстоятельства их появления, конфликты, в которые они были вовлечены, чудеса, которые они совершали, и их конкретные встречи с конкретными людьми. В тех случаях, когда сохранилось и то, что говорил сам пророк, и то, что о нем рассказывали, очевидно, не всегда возможно согласовать эти рассказы, поскольку точка зрения рассказчика, который видит пророка вовлеченным в напряженные ситуации и драмы общественной жизни, может отличаться от точки зрения группы учеников, единственным интересом которых было записать в правильной форме пророческие изречения, исторический контекст которых был забыт. Этим объясняется, например, заметное расхождение между образом Исайи, представленным в рассказах о нем (Ис. 36-39), и тем, что передают его собственные пророчества.

Первый вариант гораздо ближе к народной оценке его личности и едва ли свидетельствует об огромном интеллектуальном размахе его проповеди, отраженном в оракулах. Также должно быть очевидно, что из этих двух форм пророческой литературы отчет является более ранней. Потребовалось время, определенное знакомство с самим феноменом пророчества и воспитание более духовного мировоззрения, прежде чем стало возможным собирать только слова пророков, рассматривать их в отрыве от их исторического контекста и анализировать их по ценности содержания.